Для человека, который вступил в тропическую сельву, имеются 2 счастливых дня – когда он поражён красотами природы, ослеплён великолепием, могуществом красок считает, что попал в настоящий рай, и когда он близок к сумасшествию, ломая в ужасе ветки, бежит через чащу, вырывается на свободу из поглотившего зелёного ада.

Океан деревьев, растущих настолько тесно, что вершины переплелись меж собой, образует зелёный купол. Причудливые лианы, ротанги опутали сетью непроходимые дебри. И всюду мох, и никакой травы, и грибы, и папоротники, и орхидеи и все деревья – карлики, великаны, — в борьбе теснятся, лезут один на другого, переплетаются и безнадёжно перекручиваются, образуя просто непролазную чащу. А вокруг господствует сумрак, не видно восхода, заката, нет ветра, ни дуновения. И воздух неподвижен, насыщен парами углекислого газа и воды. Пахнет гнилью и сырость невероятная – до 100% влажности. А еще жара! Термометр показывает днём около 40 градусов. Душно, жарко, сыро! Всё вокруг в блестящей испарине.

Коварная лиана слепит животных, а прингамоса, обвивающая лианы, обжигает кожу, плоды её снаружи кажутся радужным шаром, внутри подобны едкой золе. И дикий виноград, вызывающий поносы, и орехи, связывающие терпкими тисками рот до гортани. И сельва, девственная, кровожадная нагоняет навязчивую мысль об опасности… Все органы чувств с толку сбивают разум: глаза осязают, спина видит и нос распознаёт впереди дорогу, а ноги вычисляют и кровь кричит: «убежим отсюда!»

Не найти выразительней описаний гнетущего впечатления, производимого на человека девственным лесом. Автор отрывка, Хосе Ривьера, знал хорошо дикую сельву, по своему долгу службы участвовал в вооружённом конфликте меж Колумбией и Венесуэлой, исходил её вдоль, поперёк, навидался ужасов.